Какая у меня сатира? Это была всего лишь юношеская проба пера, как я сам воспринимал эту пьесу, с тем о ней забыл совершенно. Затем, когда на склоне лет я всецело занялся драматургией, на первый опыт я не мог взглянуть всерьез.
И вдруг зачитался, с ощущением, что автобиографические нюансы отпали, это жизнь моих персонажей, какими они вышли независимо от меня, это жизнь, какая у нас была и во многом продолжается, с культом свободы, любви и красоты. Это мои первые песни, какие я пою еще с большей свободой и сегодня. Внутренняя форма пьесы словно вызрела за эти годы, и она ощущается, как магический кристалл.
Легко представить, что автор ошибается, но я никогда не был в восторге от своих созданий, лишь теперь ощущаю в них нечто безошибочное, когда все на месте, уже ничего не прибавить и не убавить, свойство классических произведений искусства. Поэтому они не устаревают, а сохраняют свежесть поэзии жизни, поэзии любви.
Я набрал текст, не внося изменений, кроме двух мест: там, где упоминаю, что квартира эта была коммуналка, большая в старинных дворцах, в которых просторные комнаты имели перегородки, с видом отдельных квартир, и в самом конце, исходя уже из общего впечатления от вещи как сугубо поэтического произведения искусства. И изменил название… Одно время, в годы неудач, я безуспешно писал большую повесть под названием «Скрипка и город», от которой ничего не осталось. Между тем у меня в бумагах лежала вещь, на основе которой несомненно вышло бы нечто.
ПРОЛОГ
Интерьер квартиры воспроизводится в Первой части. В Прологе многие предметы и стены убраны. Поэтому сразу за столиком поэта и книжной полкой начинается панорама города.
Сцена первая
Белые крыши, золотые окна, бегущие огни такси и рекламы. Входят Дмитрий Калитин и Нина Кузьмина.
ДМИТРИЙДавно… не видел вас.
НИНА Не помешаю?Мне нужно… Я… Я подожду Инессу.
ДМИТРИЙЯ этим занят целый вечер. ЕстьНе хочется. Хотя давно не ел…Читать уж не могу. В кино ходил —Пустое! Нет, зачем мне правда жизниБез правды высшего искусства? БудемИнессу ждать. Вдвоем уж как-нибудь.Идем. Я покажу, какую книгуВчера купил.
НИНА (возвращая книгу) Ну, это я не знаю…Но мне понятна и приятна оченьЖивая ваша радость, точно книгуВы не купили — написали сами.
Дмитрий листает книгу и ставит на место.
У вас так хорошо. Легко и просто.Такая тишина, как будто мыВ лесу заснеженном в Сибири где-то.Скажите, Дмитрий, кажется, у васЕсть брат?
ДМИТРИЙ (рассеянно) Да, есть. Живет в Сибири где-то.
НИНАЕго зовут Григорий… Он женат?
ДМИТРИЙНасколько мне известно, нет.
НИНА Как странно,Но иногда я думаю о нем,О вашем брате, будто с ним знакома,И смутно помню все его черты.
Они следят глазами друг за другом, но каждый думает о своем.
ДМИТРИЙ (про себя)Мотив! Его назвать бы можно Вечер.Все то, чего мы днем искали и…И не нашли, под вечер разрастаясь,Как тень, меняет мир, меняет нас.То, как в тумане, не видать просвета,То канет все житейское, и житьЛегко, свободно! Хочется любитьВсех молодых красивых женщин сразу.Нельзя! Но почему? Но отчего?Нельзя нам жить одновременно всюду.
НИНА (про себя)Трамваи светлые беззвучно едутЧерез Литейный мост, и телевышкаЗажгла свои вечерние огни.Синеет фиолетовое небо,Закатные лучи летят в снега,И крыши светятся огнем неона,И людям, кажется, теплее жить.
ДМИТРИЙ (про себя)И снова час всеобщего стенанья,Погибели души и вакханалий,Исканий юноши — бог весть! — чего,Смятенья девушки, всего желавшей,И все-таки застигнутой врасплох.Рассудок, спи. Или сходи с ума…
НИНА (про себя)Мне хорошо, покойно тут сидеть.Инессу ждать, пожалуй, бесполезно.Сиди. Тебя не гонят. О тебеЗабыли даже. Что ж, ему все можно.
Нина поднимается.
Что говорить — мне нравится у васИ уходить всегда мне жаль.
ДМИТРИЙ (с улыбкой) Останься жить.
НИНАВам хорошо смеяться. Не смешно.
ДМИТРИЙТы первая всех веселей хохочешь.
НИНАСмеются иногда, чтоб не заплакать.
ДМИТРИЙ (поражен)Постой! Ах, боже… Горести какиеВозможны у тебя? Из года в годСтановишься красивей ты, свободнейВ движеньи каждом, в поступи счастливой,В словах, и в танцах новых, и в одежде…Веселая, красивая! Чего жеТебе-то не хватает? У ИнессыЗдоровье слабое, беда. А ты?
НИНАВот именно: а ты? Когда Инесса —Душа живая, человек. А ты?Ты, мотылек, живи легко, не так ли?
ДМИТРИЙ (оправдываясь)Чего ты сердишься? Не так, конечно.Я говорю не только о тебе.Сапожки эти совершенны! В нихСчастливо схвачено стремленье женщин,Извечное стремленье к красоте.Шаг вольно точен, дерзок. Хорошо! (Отвлекаясь.)Ну, я-то знаю, в туфельках домашнихТвой шаг и ножки лучше и милей.Как часто я нарочно наблюдалПрелестные, как мрамор Торвальдсена,Хорошенькие щиколотки Нины.
НИНА (с легким осуждением)Наверно, вы счастливый человек.В вас что-то есть, что усмиряетИ вихри человеческих страстей,И бури века. С вами жить легко.
ДМИТРИЙ (несколько рисуясь, но говорит-то он правду)Есть дни тоски, мучительных раздумий,Стоишь один, безмолвный и глухой,А ветер бьет в лицо и леденитЖивую душу холодом могилы,Когда все люди, точно сговорившись,Друг друга мучат, сквернословят зло,И жизнь, болото глупости людской,Во мне в ответ рождает отвращенье,И гнев, и боль, весь хаос чувств бесплодных. (Поднимает голову.)Но женщина пройдет походкой важной,Глаза поднимет и опустит вольно,Но небо над домами заиграет,Как акварель, далекими цветами,Или в который раз непостижимоВзволнует душу Пушкин иль Шекспир, —Тогда сквозь хаос чувств, обид, смятенийРазгула злых инстинктов и скорбей,Блокады предрассудков, крика боли —Прорезывается зеленый луч,И озеро души светлеет влажно,Всплывают мысли, белые кувшинки,Навстречу к солнцу. Это — вдохновенье,Покой и воля, знание, что делать,То внутренняя тишина во мне,И я в ладу с людьми, самим собой,Страдания не гнут меня к земле,Зовут на бой. А бой поэта — труд.Победа у поэта — красота!А в ней и Правда и Свобода.
НИНА (смеясь)Сегодня я услышала от васСлов больше, чем за годы.
ДМИТРИЙ Это значит,Года нас изменили в нашу пользу.
НИНА (глядит пристально)Мне ехать далеко, я ухожу.Привет Инессе. До свиданья, Дмитрий.
ДМИТРИЙУходишь? Ладно. До свиданья, Нина.
Они прощаются за руку, и он выходит проводить гостью.